Интервью с Алексеем Мурашовым, 29.11.2018, Санкт-Петербург. Вопросы Вероники Лексиной.
— Что стоит за каждым действием, решением и сомнением человека?
— Много чего. Это не какая-то одна причина, а синтез или интеграция разных причин: особенность его психики – то, с чем он родился, особенности среды, опыта полученного в детстве и сейчас, его воспитания и образования. В этой связи содержание головы — убеждения, ценности, установки. По совокупности, из генетического фактора, связано с психикой, из культурно-средового фактора – полученного опыта, из идейного фактора связанного с убеждениями. Из этого и складывается всё то, что производит человек.
— Но связаны ли убеждения и установки с осознанным выбором самого человека?
— Не совсем. Вот генетика конечно никак не связана с моим выбором, но я могу кое-что подкорректировать. Не в своей генетике, хоть и это тоже скоро будет возможно, но в своём поведении. Если во мне что-то генетически обусловлено, то я могу это своими усилиями купировать – в смысле здоровья и каких-то других особенностей поведения.
А вот что касается социо-культурной среды – да, ничего не зависит. До тех пор, пока я не знаю, как и, откуда у меня это формировалось. Но как только я по каким-то причинам узнаю, то попадаю в зону выбора, в которой теперь я могу сознательно принять себя таким, какой я есть (которого формировал, конечно, не я – какой получился и всё). Либо не принять, отвергнуть, и на этом месте завести что-то новое.
В таком случае у меня появляется «вилка возможностей»: либо я должен всё отвергнуть и на этом месте завести что-то новое, но теперь уже более осмысленно взятое, сформированное или пусть даже принятое у других, но, по крайней мере, это был мой выбор, либо я неминуемо погружаюсь в нигилистический бунт против себя. То есть – старое я отверг, а новое принимать таким же бездумным способом я не хочу. А сам я ничего не могу сформировать. И вот я штатный нигилист.
Это два сценария, но оба от меня уже зависят. Когда я об этом узнаю, это перестает быть тем, на что я не влияю. Понятно, что есть вопрос – а к этому моменту времени, есть ли личность с волей, которая может что-то противопоставить? Иногда есть, потому, что воспитание культурно-средовое не у всех же подавляет волю и личность. У кого-то подавляет в больше степени, у кого-то в меньшей.
В этом смысле меня недавно посетила интересная мысль. О ней я ещё никогда не говорил публично.
Это очень интересный вопрос: как человек смог вырасти противоположным условиям общества? Если мы отвечаем на этот вопрос, то мы можем это технологизировать и поставить на поток. Теоретически.
Нам долго не удавалось ответить. Но недавно меня посетила внезапная мысль – вопрос задавался не правильно! Поэтому на него и нет ответа. Это, кстати, случается часто — чтобы получить ответ, надо задать правильный вопрос. На правильный вопрос сразу есть ответ.
А мысль вот какая: мы всегда искали ответ на вопрос — «что так повлияло, что получилось вот это?», а вообще-то есть другая версия – «что НЕ повлияло?». Тут мы стали анализировать разных маргиналов и выяснилось, что вся их «маргинальность» образована не тем, что на них что-то повлияло, ну там: хорошие учителя или условия. А как раз тем, что то, что влияло на всех остальных, на этих почему-то повлияло в меньшей степени или не повлияло вовсе. Именно не в силу какого-то позитивного влияния, специально оказанного или маргинального, а в силу ослабления стандартного влияния, которое на всех происходит. С этими людьми получилось что-то другое, и понятен механизм, почему они начали раньше думать сами. Сами думать, сами к чему-то приходить, сами принимать какие-то решения. В этой связи вопрос имеет прямо-противоположный ответ – если вы хотите, чтобы получилось «что-то оригинальное», то надо не обеспечить человеку позитивное влияние, а обеспечить отсутствие или ослабить стандартное влияние. Но не надо путать – это вовсе не значит, что нужно убрать полностью всё влияние и пусть растет как трава. Нет. Здесь смысл ослабить те влияния, которые получают все остальные. Получается довольно неожиданный результат.
На этом построен ментальный подход, как идея, как раз на том, чтобы ослабить те культурные влияния, которые без выбора получили люди и приняли их. Ослабить эти влияния, подвергнуть критике, поставить людей в рефлексивную позицию.
Но только сейчас я понял, что это ещё более общий механизм, как получить «что-то необычное» – надо не обеспечить правильное, а убрать неправильное. Более того — убрать неправильное важнее, чем дать — правильное!
А у нас вся система воспитания построена прямо противоположным образом, – «надо дать правильное влияние!», — да не надо! Причем заметьте, в культуре как устроено, вообще-то люди знают этот механизм. Когда им не нравится, как человек себя ведет, то они говорят, — «это дурная компания/улица плохо повлияла, надо ограничить это плохое влияние!». Поэтому осталось перевести этот механизм на то влияние, которое они считают хорошим и ослабить его. Тогда результат будет тот же.
— А как люди будут понимать, какое влияние хорошее, а какое плохое в обычной культуре? Ну, помимо того, что объективно понятно, как то – «плохая компания». Как это понять, например, при воспитании ребенка?
— Это беда, потому что это суждения о добре и зле. Вот тут как раз начинаются трудности. Культура по-прежнему будет говорить, — «это хорошо, а это плохо», «это темное, это светлое» и вы должны будете соответствовать этим критериям. Вряд ли это удастся изменить и вряд ли это вообще нужно изменять. Поэтому я занимаю такую позицию – проблема в унификации, в том, что всех воспитывают одинаково. Нужно всего лишь, чтобы людей воспитывали по-разному. Желательно вообще многообразие: частные школы, частные интернаты; с разными программами, с разными целями, разными ценностями и пусть даже никак не согласуются друг с другом, это не очень важно.
Есть те, кто хочет вести обычную нормальную человеческую жизнь. Не надо их трогать. Пусть воспитывают, как воспитывают. А тех, кто подает какие-то задатки/зачатки, что что-то с ним не так, что есть какая-то изюминка или особенность, «сумасшедшинка» — и даже неважно, откуда она взялась, не надо их равнять под всех остальных, не надо запихивать их в общую культуру, как «под машинку», чтобы они были ровненькие, как все остальные. Вот для них надо создать другую систему воспитания. В том числе с другими границами добра и зла.
Теоретически так. Но практически это конечно всё по-другому. Что значит другую систему с другими границами? Это какие-то закрытые учебные заведение, где будут какие-то антиобщественные элементы выращивать, с какими-то странными, маргинальными или опасными настроениями, да? Поэтому пока у этой части задачи никакого системного решения нет, но кроме как, когда такие люди уже найдены, будучи взрослыми, вот в этом состоянии ослабить на них социальное давление, чтобы хотя бы с этого момента времени они смогли реализовать то большее, что у них есть.
— Но ведь чем старше человек, тем труднее это сделать? Не так ли?
— Конечно.
— Когда я задаю сложные или неудобные вопросы, то от людей старшего возраста/поколения всё время слышу ответ, — «меня уже не переделать, я уже такой вырос, мне уже 40».
— Нет, измениться можно в любом возрасте. Я в этом уверен. Я видел изменения людей в разных возрастах, в том числе в возрасте за 70. И это были серьезные изменения! Такое бывает. Это вопрос, во-первых, веры. В то, что это возможно в принципе, что так бывает – люди меняются. Вот кто-то считает, что люди меняются, а кто-то считает наоборот. Во-вторых, нужно верить в себя, в свою возможность измениться. Что вообще я могу. Понятно с чем это связано — чтобы я мог измениться и верить в это, тем более в зрелом возрасте, я должен быть не просто человеком умным/разумным/рефлексивным. Этого всего не достаточно.
Я должен быть способен признавать свои ошибки. Ну, потому, что я могу измениться в зрелом возрасте, только когда? Если я решил, что вот это, это и это в жизни до сих пор я делал неправильно — это ошибка необратимая, это поражение, жизнь до этого момент уже прошла. Тем не менее, если я могу признавать вот эти поражения и признавать свои ошибки, то у меня есть шанс изменений. Если я не в состоянии признавать ошибки или мне трудно это делать в зрелом возрасте, то тогда и шансов на изменения нет – нет признания ошибок.
Но после того как я начал верить в изменения и начал признавать ошибки, тогда встает вопрос: что на что поменять, как это сделать и кто в этом может помочь? Это вопросы следующего порядка, когда первые решены. Но я верю, что любой человек может измениться в любом направлении. Вопрос в том есть ли кто-то, кому это нужно: ну и, кстати, это может быть какой-то другой человек, которому понадобятся ваши изменения и прилагает к этому больше усилий, чем первый, так бывает. Если есть тот, кому это нужно, то он должен оценить сколько это будет ему стоить: в трудозатратах, силах, энергии, времени: и стоит ли это того результата и тех трудозатрат или надо сказать себе: «ну да, пожалуй нет».
Но в изменения взрослых людей я верю. Во всяком случае, со мной изменения происходят регулярно. Только за последний год я узнал о себе много нового. Причем исключительно с участием других людей я узнаю о себе что-то новое. А вовсе не заперевшись и применяя к себе ментальный подход.
— Человек, так или иначе, меняется в течение жизни. Мир ведь движется: эволюция, прогресс и прочее. От этого меняется и его ментальность. Но и сам ментальный подход создает пространство для изменений. В чем разница между изменениями от ментального подхода и внешнего мира, который также заставляет человека меняться?
— Внешний мир диктует изменения с заранее заданными целями и ценностями этих изменений. Что сегодня внешний мир говорит? Как ты должен изменяться, в каком направлении? Чтобы, во-первых, выживать и жить как можно дольше, с хорошим здоровьем. Во-вторых – чтобы много потреблять: больше, всего, разного и радоваться этому. То есть ты должен быть успешен – это уже предзаданность. Мир тебе говорит, — «ты должен производить в себе такие изменения, который приведут вот к ЭТИМ результатам». Это означает, что мир заранее задаёт результаты, которым ты должен прийти и считает допустимыми и правильными только те изменения, которые ведут к этим результатам. Поэтому когда человек говорит, — «а я что-то не хочу вот этого безудержного потребления», — то мир отвечает, — «Что значит не хочу, у тебя есть какие-то другие варианты?! Ты против мейнстрима. Сегодня все люди живут так, а ты дурачок-маргинал! Будь добр, потребляй, как все нормальные люди».
— Из серии: «ты что, самый умный?!»
— Примерно так. Ментальный подход не предписывает цели изменений. Он вам говорит, — «найдите из чего вы живете. Оцените те основания, из которых вы живете. Вы же в том числе изменения и цели из них производите. Нравятся ли они вам? Поменяйте на те, которые нравятся. Только после этого вы заведете цели, то после этого вы поймете, что вам нужно менять в соответствии с тем, чего вы хотите, а не с тем, чего от вас «законный мир» требует».
Это совершенно другой заход. Ментальный подход в этом заходе не уникальный в том смысле, что любой вменяемый психолог, ментор, коуч скажет вам — надо определиться с вашими целями. Другое дело, что в классической социально-приемлемой парадигме все вот эти перечисленные замечательные люди не будут проблематизировать социально принятого. Они будут подвигать человека, чтобы он как все «нормальные» люди сделал «нормальный» выбор и помогать ему двигаться в этом выборе. Проблематизировать то, как живут все нормальные люди они не будут. А мы будем. И всё время это делаем, что конечно многих людей приводит в состояние не только «разобранности», но и крайнего раздражения.
Вчера на открытой консультации человек очень сильно раздражался. Было очевидно, что дело не в том, что кто-то кого-то перебил, особенно учитывая, что никто никого не перебивал. Его раздражало то, что он слышит. Можно было определить в какой момент и какой триггер сработал. Ему нужно было как-то для себя профанировать происходящее. В этой ситуации человек долен либо отрицать то, что происходит, профанировать, и тогда он сохраняет себя в неприкосновенности, без всяких изменений и тяжких дум. Либо человек должен начать над этим думать, но когда он начинает думать над этим, то это задевает за нутро и он чувствует, что это может разрушить то, что есть. И начинается всё, что угодно.
Дети в этом отношении проще. Когда маленькие дети чувствуют какую-то угрозу, они начинают хотеть есть, пить, спать, в туалет – всё, что угодно. Но взрослый человек на публичном мероприятии так сделать не может. Вот он начинает искать повод вывести себя из этого мероприятия так, чтобы он не был виноват в этом и сказать себе: «это было просто глупое мероприятие, поэтому относится к этому всерьез и переживать об это не надо, я молодец – мне ничто не угрожает». Так это устроено и это поведение регулярно можно наблюдать.
— И всё же, ментальный подход позволяет человеку решать, каким быть?
— Создает возможность. А воспользуется человек этой возможностью или не воспользуется…
— Не всем это нужно?
— Да. Вот вы приносите домой телевизор: он позволяет вам принимать телепередачи, если вы его включите. Он же не приезжает к вам домой включенный по умолчанию. То есть вы можете купить и не включать. И вот телевизор у вас есть, а передачи не принимает. Так и с МП в этом смысле – это инструмент. Обладание этим ещё ничего не делает. Вы можете даже научиться им пользоваться и не использовать. Как телевизор не включать. МП – это инструмент, который дает вам возможности, остальное вы либо делаете, либо нет.
— Как понять где «моё», где «правильное», а где «совершенно чужое»?
— Какой хороший вопрос! Видите, какая беда, пока у меня нет ответа на вопрос где «Я», а где «не Я», то довольно трудно ответить на где моё/правильноё/чужое. Если моё «Я» — социальное мусорное ведро, в которое, все кому не лень, накидывали разного, то это мусорное ведро и будет определять где «моё», где «правильное», а где «чужое». Сначала нужно определиться с тем, где «Я», кто «Я», с чем я себя идентифицирую, что из того, что я про себя знаю в ценностях и убеждениях, в моих верах, идеалах, про что я могу сказать: «да, это моё, это мой выбор». Даже если когда-то досталось, я об этом подумал и решил, что мне это нравится/правильно и я готов этому следовать. Когда есть такие ответы, только тогда можно сказать, где моё, а где чужое, где правильное, но не моё, хотя и правильное. Когда есть ответ на вопрос «где я?» и какие-то позиции, то тогда проще всего с ответом на вопрос «ГДЕ ЧУЖОЕ». На любой вопрос, даже если он касается еды, одежды, ответить на вопрос «чего я не хочу?» гораздо проще, нежели чего я точно хочу. Это сужает выбор. То, чего я точно не хочу, и более того могу ещё себе объяснить, почему я этого не хочу – вот это точно чужое. С этим проще всего.
Сложнее с «моё» и «правильное». Моё ведь должно быть как бы и правильным, по крайней мере хотелось бы, а правильное вроде как должно быть моим, иначе как-то неразумно получается. Что же такое «правильное»? Это то, что соответствует правилам. Тем же самым: представлениям, убеждениям, принципам. Отвечаем на следующий вопрос – чьим? Если моим, то вот то, что моим правилам соответствует, то и есть и «моё» и «правильное». А вот если соответствует не моим правилам, а чьим-то другим соответствует и мне про это всё время рассказывают — я могу, конечно, над этим подумать, может быть даже принять, но точно не обязан делать это автоматически.
Наконец третья ситуация – самая печальная. Когда я что-то считаю правильным, но не хочу того, что считаю правильным. Например, считаю правильным хорошо работать, но не хочу хорошо работать на этой работе. Это конфликт между «моим – моё» и «моим – правильно». В этой ситуации придется приводить в соответствие, либо «моё» подтягивать под правильное, либо моё «правильное» опускать до того, что я реально делаю.
Мораль – внешних критериев нет. Вы можете определить только из себя где «ваше», где «правильное», а где «чужое».
— Но если возникает такая проблема с тем, что правильно, а я этого не хочу, то разве нет конфликта внутри себя? Мы же должны эти правила каким-то образом внутри себя отстроить. Например, есть в мире что-то «правильное», оно там каким-то образом создалось и сформировалось. Вот как должно создаваться «моё правильное», откуда должны выходить и создаваться мои правила? Сами по себе они не могут же возникнуть?
— Они должны создаваться – это правильное слово. Само по себе ничего не происходит. Они принимаются в готовом виде из внешней среды: в процессе социализации, воспитании культуры. Это не правильно. Правила должны создаваться, формироваться мной из моего опыта и моего размышления о больших идеях. Этим всегда занималась философия, а остальным нормальным людям объясняла литература. Чем занимается литература, помимо развлечения? Если вычесть оттуда сюжет, героев и переживания — она объясняет доступным языком более широким массам на литературном художественном языке сложные идеи, разрабатываемые философами. Разделение на правила связано с идеями и ответом на вопрос – «в какие идеи я верю и почему в эти?». Из этого следует всё остальное. Но с этим надо разобраться.
— Фразу «Я так считаю» можно услышать несколько раз в день от самого себя или от других людей. Но как понять, что я действительно имею СВОЁ мнение, а не то, что мне когда-то сказали, что это моё мнение.
— Я определяю как своё то мнение, когда я формировал лично свою позицию. Либо, если я когда-то взял эту позицию как готовую у другого человека, то я взял её с обоснованием и согласен с этим обоснованием: «да, я присоединился к такому мнению вот потому-то» и дальше есть система обоснований. Если я свою позицию не формировал или взял её без оснований, то тогда конечно то, что я называю моим мнением», на самом деле ничего не значит и ничего не стоит. Потому, что я повторяю чьё-то чужое мнение в связи с отсутствием своего – позиция попугая. Так тоже можно, так многие люди делают, но как раз это нужно распознавать: нужно ли принимать всерьез мнения, за которыми нет никакой обоснованной позиции, ни своей, ни чужой. Ведь люди в подобных случаях приводят странные аргументы: «я так вижу», «я так воспитан», «я так чувствую», «я так думаю», «это очевидно», «так заведено». Но если их припереть к стенке, то они согласятся, что это так себе аргументы. Во всяком случае, они являются не убедительными. Но обычно к стенке их никто не припирает и они ими пользуются. Тем не менее, это совсем пустые вещи, за которыми нет ни труда формирования, ни труда обоснования, следовательно, и мнение за ними никакого нет. Нет позиции – нет мнения.
— А не может это быть попыткой сдаться? Как-то у меня был спор с человеком, который чуть ли не бил себя в грудь, утверждая: «я так считаю потому, что я так воспитан и всё!». А от другого человека я слышу в ответ всегда одну и ту же фразу: «я принял это решение потому, что я так чувствую». И на мой вопрос: «а подумать над тем, почему ты так чувствуешь, что за этим стоит?», он отказывается отвечать – не понимает, зачем это ему. Почему-то люди считают, что это уже правильно. Хотя они даже не помнят, каким образом это мнение у них появилось и сформировалось. Что делать с тем, когда в человек не помнит, когда принял это решение?
— Дело же не в том, чтобы вернуться в детство, а в том, чтобы признать, что решение об этом не принималось никогда и, поэтому его теперь надо принять. Либо согласится с тем, как я думал до сих пор, но теперь подвести по это систему аргументов, либо бунт — другая позиция с другой системой обоснования.
«Я так воспитан» — это не аргумент, это аргумент из зверинца – «тут так заведено». Таким людям всегда можно говорить: «вы – это то, как вас воспитали и всё время подчеркиваете это. Во-первых, это означает, что вы всё время пытаетесь не отвечать за то, кто вы есть, перенеся всю ответственность на воспитание, на ту культурную среду в которой росли. А, во-вторых – давайте объясните, даже если вы так воспитаны, то, что вам мешает пересмотреть это сейчас? Какое непреодолимое препятствие запрещает вам хотя бы подумать об этом». Обычно они не находят, что на это ответить.
— Человек даже может понимать, что что-то не так, но он уже столько прожил со своим каким-то убеждением, и сейчас думать над этим сложно. Ещё вдруг узнаешь, что думал неправильно! Ведь иначе всё это обесценится, будет больно, неприятно и плохо во всех отношениях. Поэтому у меня и возникает вопрос – является ли это попыткой сбежать или сдаться?
— Да, так и есть, конечно, это проще. Это обычная схема жизни людей – они хотят как проще. Помните наш недавний разговор про усложнение всего вокруг? Вот люди в основном всё упрощают. Это просто разная жизненная парадигма, которая в разных направлениях движется.
— Давайте теперь поговорим про ментальный подход и человека, как это работает и, зачем вообще это людям?
— Работает это всё очень просто. При помощи наводящих вопросов, которые вы задаете себе либо сами, либо ментолог, либо кто-то из знакомых, кто владеет ментальным подходом и его техниками. Наводящие вопросы приводят вас к пониманию как раз из каких ценностей, убеждений и оснований вы на самом деле живете, в сравнении с тем, которые вы декларируете. Вы получаете к ним доступ, можете на них посмотреть, оценить и в связи с этим принять решение – это хорошо, а вот это плохо, этим хочу пользоваться, а этим не хочу. Далее вместо тех, которые вам не нравятся, завести какие-то другие и вместе с ними дальше жить.
На схеме выглядит всё очень просто, но в реальности всё сложнее. Во-первых, люди не хотят ничего менять. Вернее как, люди хотят, чтобы жизнь вокруг изменилась, но они при этом оставались прежними. В то же верили, так же себя вели, но при этом, чтобы вся внешняя жизнь изменилась. Ну, и первое, что приходится людям объяснять – так не бывает. Если ты хочешь, чтобы в твоей жизни произошли какие-то существенные перемены, то это никак не может произойти, если внутри останется всё, как есть. Что-то должно в первую очередь поменяться в твоей голове.
Когда человек доходит до этого понимания, то тогда уже, вторым шагом, можно говорить о содержаниях. О том, что и как должно поменяться. В этой связи, отвечая на вопрос, что ментальный подход может дать людям — ответ пафосный – он может дать людям свободу от глупости. От того, что они сами готовы признать глупым и следованиям глупостям. И мне кажется это довольно неплохое обещание. Особенно когда глупости в стране, и в мире в целом, достаточно — качество и количество её каждый день растет и увеличивается. Во-вторых – возможность осмысленно жить свою жизнь, а не исполнять чужие социальные роли и следовать чужим целям и ценностям, которые не твои, фейковые. Вот это про осмысленность и про не «ЗРЯшность». В-третьих – более эффективно достигать своих целей, в том числе и в отношении других людей. Ментальный подход помогает понимать и менять не только себя, но и других людей. А «другие люди» — это не только ближний круг, но и коллеги по работе, начальство и вообще все. Это свобода от глупости и инструмент изменений.
— А всем ли людям это нужно?
— Нет. Это нужно не всем и это нормально. Ну слушайте, нас же почему-то не удивляет мысль, что не всем нужен кефир или что не всем нужна гештальт-терапия, или что не всем нужно изучать язык инков. Точно также и здесь – не всем нужен ментальный подход, не всем подходит ментальный подход.
Я даже больше скажу – не всем нужно изменяться. Если тебя всё устраивает, то и не надо ничего дергать, живи как жил. Я бы ещё дальше пошел и сказал бы, что и образование не всем нужно, но тут есть трудность.
— Тогда кому именно нужен ментальный подход, если не всем?
— Во-первых, тем, кто любит думать, прям ЛЮБИТ. Если человек думать не любит, то ему совершенно не подходит ментальный подход, как бы тавтологично это не звучало, нет, это не для него. Он должен любить думать, ему это должно нравиться, соответственно он должен это уметь. Есть люди, которые любят любить думать или думают, что думают, но на самом деле не умеют. И то, что они называют «думать» — это такое воспроизведение психического потока: каких-то впечалений, эмоций – они называют это мыслями. Но это не имеет никакого отношения к мышлению, это просто поток сознания. Поэтому люди, которые любят думать, хотят думать, умеют думать – для них ментальный подход.
Также это люди, которые хотят знать правду о себе, о том, как на самом деле, в независимости от того хорошая она или плохая, приятна или неприятная. Знать «как на самом деле у меня» важнее, чем то, будет ли мне лучше или хуже от этого знания.
И третье – это люди, которые на самом деле хотят изменений. Не изображения изменений, а изменений.
Вот если 3 этих условия не выполнены, то человеку ментальный подход совершенно не нужен. И даже на входе ему уже стоит объяснять, — «ты сюда не ходи, это пустая трата времени, денег и сил, ты расстроишься, ничему не научишься, тебе не надо». Более того – мы периодически это говорим, но они не верят. Считают, что это всё ерунда и маркетинг, и на самом деле всё не так. Потом всё происходит так, как мы предупреждали.
— Мне кажется, тут срабатывает тот же эффект, как из стихотворения – чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей.
— И это не только про женщин, это про всех людей. Мы вообще хотим тех, кто не хочет нас, а нас хотят те, кого мы не хотим. Обычная вещь — все страдают, все при деле. Всё так правильно устроено, все заняты, развиваются, растут над собой, совершенствуются, философствуют и всё прекрасно.
— А зачем человеку ментолог? Почему он сам не может или трудно разобрать свои установки, что ему мешает?
— Ему мешает сопротивление. Классическое сопротивление, которое бывает и в психотерапии и в других подходах. Это ведь про «признать свои ошибки». Причем серьезные ошибки, которые привели к построению жизни не тем образом, как я хотел бы, на протяжении многих лет, а иногда — десятилетий. Это такая жизнь, которую местами приходится зачеркивать. И это не только неприятно, но и — болезненно. Конечно, люди к этому не готовы. Кроме того неотрефлексированность собственных позиций, которые также являются препятствиями. Я же во что-то верю, но не знаю почему, не могу объяснить даже себе. Соответственно, когда я задаю себе эти вопросы, то у меня возникает раздражение. Я же чувствую глупость ситуации, отстаивая как верное, но не могу ответить на вопрос почему это правильно. Правильно и всё – это какая-то глупая ситуация.
— Алексей, напоследок расскажите, где люди могут познакомиться с ментальным подходом, где он существует и куда планирует двигаться?
— С ментальным подходом люди могут познакомиться везде, где есть ментологи. На сегодняшний день в Российской Федерации ментологов пока больше всего. В Санкт-Петербурге и Томске самые большие сообщества ментологов. Также еще по России – Новосибирск, Москва. За рубежом это Чехия, Литва, Польша, Италия, Америка, Таиланд. На уровне всеобщего доступа – это в интернете, а чуть позже в книжках, которые сейчас пишутся.
Сам Центр ментального подхода и его развитие находятся в Санкт-Петербурге. При этом ведем активную работу по переводу текстов и всего, что связано с МП, на английский язык и трансфер МП в англоязычный мир — распространение на английском языке и работа. Прежде всего, в европейских станах. В сети уже есть множество опубликованных текстов о ментальном подходе на английском языке, с ними тоже можно ознакомиться.
— Но обучение сейчас только в Санкт-Петербурге?
— Пока да. Но есть план завести заочное обучение. С ним есть ряд технических трудностей, которые мы решаем. Поэтому жители других регионов могут писать нам заявки, где бы они сегодня не были, чтобы мы смогли им сообщить, как только заработает заочное обучение.
— МП затрагивает все сферы жизни: профессиональные и личные – применить его можно везде. Но обучение в Центре ментальных технологий, как таковое, идет только в одном направлении — личностном. Будут ли другие направления, связанные с бизнесом, воспитанием детей, возможно отдельное для более углубленного личностного роста?
— Этого хочется. Это должно быть и есть в плане. Но в любом случае это можно сажать только на некоторую теоретическую и методическую базу. Это специализация в ментальном подходе. Та вторая часть, которая ждет запуска после того, как будет набрана критическая масса ментологов, которые прошли первые ступени. Это специализация необходима и она обязательно будет.