Традиционно понятия ментальность, менталитет, ментос рассматриваются как синонимы, обозначающие в языке мировоззрение, мировосприятие, мироощущение, миропонимание, мирочувствование отдельного человека, группы людей, целого народа, этноса, или же эпохи. В целом это верно, и обобщая данную традицию можно сказать, что ментальность применительно к каждому человеку, то есть когда мы говорим о чьей-либо ментальности есть совокупность образов его мысли, чувства и жизни. Однако, образ — это не то, что я мыслю, чувствую, воспринимаю, делаю, а, скорее то, как это происходит в моем сознании и моей жизни, каким образом я что-либо делаю. Тогда образ, и, соответственно — ментальность, это уже не содержание чего-либо, какой-либо активности, а способ этой активности, деятельности.
Что значит «способ активности»? В данном случае это понятие также имеет смысловое наполнение, отличное от принятого. Это не методы, техники, технологии или прочие средства активности и деятельности, это их основания. То есть не только не то, что я делаю, но и не то, как я это делаю в смысле того, чем, при помощи каких инструментов и средств. А в таком случае, ментальность как основания — это, прежде всего, то, чем определяется содержание и средства моей деятельности, мой выбор того или иного содержания и средства. Назовем это основание ментальной установкой.
Абсолютное большинство таких установок есть ни что иное, как наши базовые ценности, взгляды и убеждения, из пространства которых и осуществляется выбор любой нашей активности и деятельности, как теоретической так и практической, именно с ними мы все соотносим, сверяем, именно они задают наши суждения и действия, наше мышление и существование, жизнь, выступая в качестве обязательных стандартов, шаблонов, эталонов и стереотипов или привычек. Основная их часть формируется в нашем сознании в детские и юношеские годы всей совокупностью окружающей среды — природной и культурной, нашим восприятием, воспитанием, образованием, мышлением, а также индивидуальной спецификой психических процессов. На этом этапе развития субъекта мышление как бы вытекает из реальности, и ментальность становится отраженным образом этой реальности. Но далее — все меняется, этот оформленный образ реальности именуемый нами ментальностью становится призмой, сквозь которую мы смотрим на всю реальность, в том числе и на себя тоже, нашей точкой или углом зрения на реальность, и теперь уже реальность вытекает из мышления, диктуется мышлением.
Это случившееся обращение создает ряд весьма серьезных проблем. Ведь ментальные установки всегда носят по отношению к той активности, которую они собой определяют строго априорный характер, поскольку выбор содержания и средств деятельности всегда происходит до самой этой деятельности, вне зависимости от того, сознается ли это субъектом деятельности. То есть такие установки не только априорны, но и могут быть как сознательными, так и бессознательными, включая вытесненное и латентное в психике. Как правило эти определяющие ментальные установки сформированы задолго до совершаемой сейчас активности и никак ею и текущим контекстом не обусловлены. А, в таком случае, ряд ментальных установок может быть не только абсолютно неадекватен сегодняшней активности и деятельности субъекта, но и абсолютно с ними не совместим, что приводит к частичной или полной блокаде активности и деятельности, их неэффективности.
Определяя свое «Я», желая идентифицировать себя как некую индивидуальность, личность, самость, уникальность, человек пытается выразить это как раз обозначив то, что и как он воспринимает, чувствует, мыслит, делает, то есть такая самоидентификация это прежде всего есть идентификация собственной ментальности, как своего внутреннего. Однако, понимая, что у него есть собственная ментальность, ибо каждый человек что-то и как-то сознает и делает, имеет взгляды, суждения, мнения, позиции, он вместе с тем понимает и то, что не может эту свою ментальность отчетливо выразить даже себе, и тем более другим. Она для него оказывается существующей, но не явленной, скрытой, в силу того, что представляет собой априорные ментальные установки, о которых уже сказано выше. Человек не мыслит свою ментальность как целое, не осознает ее содержания и оснований, он не может осознать сам свои ментальные установки, так как и о них тоже как и обо всем прочем мыслит только в их же рамках. А поскольку нет осознания этих ментальных установок, то нет и их проверки на предмет адекватности тем выборам активности и деятельности, которые повседневно приходится совершать.
Однако, проблема ментальных установок порождает не только экзистенциальные, но и, собственно, ментальные проблемы, под которыми следует понимать противоречия имеющихся у человека образов мышления, чувства и действия, образов активности его сознания и деятельности. В самом общем виде ментальная проблема — это неразрешенная или неразрешимая сложность в сознании и мышлении. Даже на уровне мировоззрения человек не обладает целостностью и системностью восприятия, уровень же ментальности, как уже было указано скрыт и более глубок, в связи с чем и ментальные проблемы, с которыми сталкивается человек являются весьма сложными для понимания и разрешения.
Во-первых, у каждого человека есть вещи, которые он очень хотел бы понять, считает должным и необходимым их понимать, стремится их понимать, ему представляется важным иметь четкую позицию, суждение, мнение по этим вопросам, и он стремится их как-то сформулировать, оформить, но у него это не получается в силу недостатка знаний, опыта, умения мыслить и прочих причин. Это отсутствие требуемого содержания мышления есть ментальная проблема. Во-вторых, бывают ситуации, когда человек сознает, что именно он думает по тому или иному поводу, но вместе с тем он сознает и ошибочность, неправильность, недолжность, неприемлемость этого думания, но, в силу невротических, мыслительных или иных причин не может от него отказаться или его заменить. Такое экзистенциальное и/или интеллектуальное непринятие содержание собственного мышления также является ментальной проблемой. В-третьих, случается, что человек сталкивается с такой мыслительной проблемой или задачей, о которой он не знает, как думать, не умеет, не владеет требуемыми навыками или средствами мышления. Отсутствие необходимых способов или навыков мыслительной деятельности тоже относится к числу именно ментальных проблем. В-четвертых, бывает что человека не устраивает способ его мышления о каком-либо предмете в смысле темпа, стиля, метода или техники, когда средства мышления не адекватны содержанию мышления, или, наоборот, содержание не адекватно средствам. И это несоответствие содержания мышления и средств мышления есть ментальная проблема. То есть, к числу ментальных проблем должно быть отнесено любое отсутствие или несоответствие необходимого содержания и способа мышления.
В современных условиях число и глубина ментальных проблем и кризисов устойчиво и стремительно нарастают, что обусловлено основными процессами, тенденциями и перспективами в развитии цивилизации и культуры. Сегодня приходя к психологу и психотерапевту человек все чаще ставит перед ними вопросы, вообще не существовавшие ранее. Если традиционно это были проблемы, связанные с собственными телесными, душевными и духовными ограничениями, жизненной историей, коммуникациями и отношениями, социальной успешностью, то теперь можно столкнуться с человеком, у которого в этих секторах жизни всё или почти все в порядке или же его не беспокоит, но которого совершенно не устраивает мироустройство как таковое. Такой человек предъявляет претензии уже к Мирозданию или его Создателю не в связи с тем, что чем-то обделили лично его, как это делал типичный невротик ранее, а в связи с тем, что всё или многое в мире «неправильно устроено». При этом он понимает, что изменить мир ему не под силу или непросто, и спрашивает — как с этим жить, стоит ли жить, можно ли всё же что-то менять и как это сделать? Кроме того, наряду с названными проблемами содержания мышления существенно осложнились и проблемы средств мышления, так как сознавание мира становится все более сложным и требует всё более сложных смыслов и способов их производства.
А если реальность следует из мышления, из того, как именно мыслится эта реальность, то изменить неустраивающую реальность можно только одним способом — изменив мышление об этой реальности, то есть разрешив ментальные проблемы и поменяв ментальные установки. Более того, любые изменения вообще и прогресс в частности всегда носят ментальный характер, следуя схеме — от изменений в ментальности к изменениям в реальности, существовании, всегда доминирует принцип «от изменений внутренних к изменениям внешним», поэтому основной сферой возможности прогресса является ментальное пространство. Хотите изменить реальность, прогрессивного развития — измените свое или чужое мышление о реальности. В этом смысле изменение ментальности по сути и форме есть некоторое переописание, переформатирование основных параметров мира, замена личной смысловой матрицы.
Поскольку любые человеческие проблемы вне зависимости от их содержания в конечном итоге сводятся к некоторым ментальным основаниям или установкам, ментальные изменения как способ работы с этими проблемами носят универсальный характер. Они не являются психотерапией, в связи с чем имеют гораздо меньше различных ограничений. Ментальные изменения и практики скорее носят выраженный образовательный характер, являются образовательными и образующими практиками, поэтому и говоря о результатах следует иметь в виду прежде всего образовательные эффекты при понимании образования как образовывания, становления, оформления. Однако, психотерапевтические эффекты также при этом присутствуют.
К преимуществам ментальной работы в сравнении со многими видами психотерапии включая традиционную экзистенциальную относятся также меньшая продолжительность, более глубокий эффект, меньшая болезненность, аффектность и драматичность. Это обусловлено тем, что ментальная работа идет не с проблемами личного опыта как таковыми, а со стоящими за ними ментальными основаниями, то есть в пространстве, в котором психология вообще не работает, ибо ее возможности исчерпываются на пороге этого пространства, что и останавливает психолога. Психолог работает с симптомами и его задача в том, чтобы снять эти симптомы и обострения и вернуть человека в социальную среду, адаптировать его к ней, подравнять человека под среду. Ментолог же, в отличие от ведущих тренингов и групп экзистенциального опыта или других направлений традиционной психотерапии не производит никаких изменений в сознании и психике человека, он лишь создает адекватное пространство, в котором такие изменения, причем, в направлении нужном самому человеку, становятся возможными, обеспечивает человека специфическим ментальным инструментарием, необходимым для такого рода изменений.
Таким образом можно констатировать, что ментальность является феноменом далеко выходящим за рамки сугубо интеллектуального пространства, это в полном смысле экзистенциальное понятие. Экзистенция определяет ментальность, а ментальность задает экзистенцию, поэтому к области ментального может и должен быть отнесен не только образ восприятия, чувствования и мышления, но и образ жизни субъекта, как некоторая матрица, априорная система констант, определяющих все в этой жизни. То есть ментальность задает всю совокупность параметров человеческого существования, и, практически все проблемы этого существования либо являются собственно ментальными проблемами, либо в их основаниях находятся ментальные установки.
В этой связи особую актуальность приобретают такие задачи, как описание ментального пространства в человеческой жизни как такового, причем, как индивидуального, так и коллективного, генерацию и апробацию специфических ментальных техник, что, в свою очередь, делает вполне правомерной постановку вопроса о создании и разработке принципиально новой теории и практики в пространстве мышления о сознании — теории и практики ментальности, ментологии.
Томск, октябрь 2001 года